«- В конце концов, все мы из этой русской литературы. - Только она не очень русская. Силлабо‑тонические размеры изобретение античное, Русская речь тяготеет к верлибру. Я даже не про „Слово о полку Игореве“, а про заговоры и прочий фольклор сейчас говорю. Силлабо‑тоника пережила латынь, но во многом выглядит мертвой, механистичной. Ямбом стучат трамваи, анапестом — товарняки...„
Это не точная цитата из разговора с Иваном Овчинниковым, но примерно об этом он мне сегодня и рассказывал. Вот так. В силу своего нутряного анархизма русский человек должен презреть ямбы и амфибрахии, но эта ломоносовская зараза еще долго будет жить в нас.
“ — Бродский это напряжение языка очень остро чувствовал, но поддавался ему с неохотой, и все равно это выглядело очень по‑книжному. Он все же не народный, а из литературы очень. Как и Ахматова. Хлебников в этом отношении мне больше нравится.„
“ — Хотя он был очень чуткий. Я одно время избегал ямбов. Мне казалось, что любой дурак может ими писать. Прочитав одну страницу моей подборки, Бродский именно про ямбы у меня и спросил.» — это вообще какая‑то странная история, и в каком году он мог пересечься с Бродским, я плохо представляю. Хотя с Москвой у него контакты хорошие. И «Нинка Садур», и «Люська Петрушевская» его отлично помнят.
« — Когда неграмотные мальчишки пишут стихи, это бывает очень хорошо. Они часто ошибаются, но эти ошибки в сторону сути, природы языка.»
А и в «Трубе» сегодня тоже хорошо поговорили. Сижу вот, перевариваю пищу для размышлений.
−8
