С рассветом Солнышка ясного, в просторном поле нагнал Князя со дружиною сокол. Принес тот сокол послание от Ивана-дурака, дескать: Мудрецы великие задерживаются и чтобы дружину испокон веков славили и почитали всюду, надо писаря из молодцов да девиц вывести, чтобы подвиги ратные записывал, о героических поступках и заслугах напоминанием был. Решил Князь привал сделать на трапезу вольную и писаря выбрать загодя, а чтобы хлопотно ему не было, 2-ух гусляров созвал, Князя развлекать и песни орать во всю глотку, дабы храбрости придать дружине и Кощея устрашить.
Передохнув после привала и решения необходимого, вскочила дружина во главе с Князем лихим на зверей своих полосатых и помчалась далее на поиски Кощея и загадок его хитрющих. Неслись они быстрее ветра, затаив в сердце тревогу недобрую, ибо вестей не было еще от Мудрецов почитаемых. Солнце на небе уже было, как пришла весть очередная от Ивана-дурака, мол, Мудрецы собрались с Книги Мудрецов печати снять, да Кощеевы козни Воеводам и бойцам удалым донести. А тут и сокол ясный грамоту от мудрецов принес, с загадкою первою: карту тайную перво-наперво нужно было отыскать в лесу темном и дремучем, дабы путь-дорогу найти к Кощею треклятому через степи и поля бескрайние. Долго ли, коротко ли, а заехала дружина бойцов отважных в лес, да так далеко, что напала тоска-печаль в сердце, что Солнышка ясного не видать на небе ясном. Приуныла дружина. Князь, видя дела недобрые, собрал дружину и стал совет держать, как загадку Мудрецов решить и карту волшебную отыскать в лесу дремучем. Рыскали по чаще темной от рассвета до заката. Под конец вечер темный, когда звезды яркие на небе расцвели, девчушка зоркая приметила под корягой сундук с печатью Кощеевой. Обрадованная кинулась к нему и печать Кощееву нарушила, да бойцов остальных подозвала — больно тяжел сундук был, вскрыли его и, — о чудо, — карта иноземная, узорами непонятными исчертанная. А в сундуке-то, помимо карты иноземной — монеты из злата чистого, да столько, что на всех богатырей с лихвой хватит и останется вдоволь. Дружина ликовать давай, а гусляры песни хвалебные орать во всю силу голосов своих богатырских, Князя прославлять. Князь же, радуясь непомерно, велел злата набрать в торбы берестовые. Да недолго ликовала дружина удалая, треск ветвей послышался и иные три дружины следом на берег болотный вышли. А поскольку торбы уже полные были монетами из злата червонного, то Князь великодушие проявил — злато оставшееся велел иным дружинам по совести поделить. Начался тут спор лихой: кто первый монеты получать будет. Спор долгим был, до того, что ор поднялся нешуточный, аж ветви дубов могучих гнуться стали. А покуда спорили дружины храбрые, сундук в воздухе засветился светом зловещим и раздался хохот Кощея окаянного — «Муахахахахахаха, не видать вам злата моего!» — со словами этими, сундук кованый закрутился в воздухе смерчем и пропал с глаз ясных всех дружин удалых. Князья тут же велели запас монет златых проверить, хватились — а торбы булыжниками каменными наполнены оказались. Опечалились дружины, такое богатство упустили из рук своих, да делать нечего — ночь уж опустилась тихая со звездами яркими. Да и бойцы некоторые с дружин удалых так утомились, что упали наземь и никакая сила их поднять не смогла. Решили ночевать тут прямо, лагерь разбив с кострами яркими, под песни тихие, заунывные, да думы невеселые...
−3
