На странице: 24 48 96

Большая Тёрка / Мысли /

что происходит?X


katehon

katehon

fsteal

Ну почему все так? Почему все так не справедливо? Объясните мне...

Отношенийа, любовь, что происходит?, знакомство, несправедливость, трудности, непонимание

Блин, вот почему так всегда?!((( Те люди, к которым я испытываю чувства или симпатию, не испытывают этого ко мне... И наоборот, те, кто мне безразличен, влюбляются в меня по уши(((

Хочется нормальных серьезных отношений, но не с кем.. Точнее есть одна девушка, к которой я испытываю большие чувства, но она ко мне нет... Хотя хотела бы быть со мной, но не может без чувств( А какая‑то 15-летняя девчонка втюрилась по уши и хочет быть со мной.. Но мне то на нее без разницы!

Девушки, 17–20 лет, может кому‑то тоже хочется большой и чистой любви, гулять ночами, держась за руки, смотреть в глаза, как будто их больше не увидешь никогда, то пишите, не стесняйтесь... (P.S. Мне 19) !

3 комментария

katehon
1 комментарий

katehon

katehon

Мифы глубинной России

социология, что происходит?, В мире

Этнолог Кирилл Серебренитский объясняет разницу в мировоззрении между населением урбанизированной и глубинной России и предупреждает, что сознание людей из глубинки может принести сюрпризы.


katehon

М.Делягин. Что делать ?

что делать?, модернизация россии, борьба за власть, кризис, что происходит?

18 июня...
Михаил Делягин предлагает конкретные варианты выхода для России из сложившейся ситуации.


katehon

Михаил Хазин: игра в нефть

В мире, экономический кризис, что происходит?, кризис

Санкт‑Петербург, 10 июня 2010

США вливают в экономику более 1% ВВП в месяц. Куда уходят эти деньги? Какие проблемы возникают в американской экономике и как их решают? Объясняет Президент компании “Неокон” Михаил Хазин


katehon

Михаил Хазин: что будет с Европой?

В мире, что происходит?, экономический кризис, кризис

Европа жила и процветала благодаря экспорту в Соединенные Штаты. Механизм нынешнего кризиса состоит в падении совокупного спроса, прежде всего — в США. Это означает, что ключевой элемент финансирования Евросоюза начинает сокращаться

Комментарий Президента компании “Неокон” Михаила Хазина. О долгах стран PIGS, роли финансовой системы в возникновении кризисной ситуации и о мерах, которые помогли бы из неё выйти.


katehon

Кризис модели долгового потребления

экономический кризис, кризис, что происходит?, что делать?

На валютном рынке Форекс пара EUR/USD пробила ключевой уровень $1,20. Открыт путь к достижению паритета между основными ведущими валютами мира. Почему падает единая валюта? К чему приведет долговой кризис в Европе?

На все эти вопросы отвечают аналитики ФГ «Калита‑Финанс» Алексей Вязовский и Дмитрий Голубовский в программе «Что бы это значило?»


katehon
4 комментария

katehon

От притока до оттока - Экономическая история новой России в свете движения частного капитала

модернизация россии, что происходит?, В мире

altТрансграничное движение частного капитала — одна из наиболее значимых формальных характеристик современных открытых экономик. И хотя более 85% иностранного частного капитала, приходящего в нашу страну, традиционно представляет собой кредиты и инструменты краткосрочных спекуляций (и даже среди так называемых прямых иностранных инвестиций доля кредитов превышает 40%), это правило сохраняет свою актуальность и для России.

Приток частного капитала свидетельствует об улучшении хозяйственной репутации страны относительно других стран, отток — о ее ухудшении. Конечно, в распахнутой настежь либеральными реформами экономике это отнюдь не всегда вызвано изменениями ее собственных характеристик. Весьма часто относительная привлекательность национальной экономики существенно изменяется под влиянием факторов, не имеющих к ней ни малейшего отношения, но значимых для глобальных спекулянтов.

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...

Факторы привлекательности страны для капитала

Простейший пример — укрепление доллара: при прочих равных условиях оно способствует снижению мировых цен на нефть и другое сырье, цены на которое номинируются в долларах; это снижает экспортные доходы российской экономики, ухудшает ее перспективы и повышает нервозность спекулятивных капиталов. С другой стороны, укрепление доллара способствует приходу глобальных спекулятивных капиталов на американские рынки, а уходят они из неразвитых экономик, в том числе и из российской.
Однако влияние такого рода факторов, как правило, краткосрочно; при рассмотрении длительных движений частного капитала на первый план, как правило, несмотря на глобализацию, выходят факторы, связанные с соответствующей страной. При этом необходимо учитывать, что в силу спекулятивного характера основной массы капиталов их движение отражает изменение относительной привлекательности той или иной национальной экономики не для бизнеса как такового, а именно для спекулятивного бизнеса. В Россию приходят в основном спекулятивные капиталы, а покидают ее капиталы производительные. Так, чистый приток банковского капитала наблюдался в 1995—1997 годах, возобновился в 2001 году и продолжался вплоть до кризисного 2008 года, в то время как приток нефинансовых капиталов в Россию наблюдался лишь в течение двух лет: в 2006 и 2007 годах.

alt

90-е годы: бегство из России

По оценкам российского правительства, сделанным по горячим следам в 1996 году, чистый вывоз капитала из страны за предшествующие 10 лет (то есть за 1986—1995 годы) составил 265—285 млрд долларов, в том числе за 1986—1993 годы — 247—267 млрд. Понятно, что основная часть этого оттока пришлась на период не только разрушения валютного контроля, но и распада самой государственности, то есть на 1990—1993 годы. Именно тогда были осуществлены наиболее масштабные злоупотреб ления, намного превышающие по масштабам (хотя и нисколько не оправдывающие их) пресловутую ваучерную приватизацию, залоговые аукционы и лихорадочное разворовывание бюджета, приведшее в конечном итоге к дефолту 1998 года.
В силу спекулятивного характера основной части частных капиталов разрушение производства, широкомасштабная утрата технологий и обнищание населения в первой половине 90-х годов сопровождалось заметным снижением чистого вывоза капитала: достигнув максимального уровня, как указывалось выше, в 1990—1993 годы, в 1994 году он снизился до 14,4, а в 1995-м — до 3,9 млрд долларов, или до 1,2% ВВП (см. график)! Этот минимум оставался непревзойденным в последующие семь лет, просто потому что угроза поражения реформаторов на президентских выборах 1996 года была вполне реальна, что смертельно напугало спекулятивные капиталы.

После победы Ельцина наступило время расплачиваться с организаторами этого триумфа — олигархами, которым практически отдали в пользование федеральный бюджет. Масштабы злоупотреблений и примитивность использовавшихся в то время схем поражает воображение, достаточно указать на так называемое кредитование бюджетополучателей. При использовании этой схемы бюджет, ссылаясь на якобы испытываемую им нехватку средств, отказывал в предоставлении средств бюджетополучателям, предлагая им получить соответствующие средства у олигархических банков, которые таким образом кредитовали бюджет. После перечисления средств из банка бюджетополучателю бюджет быстро погашал свою задолженность перед олигархическим банком. Прелесть схемы заключалась в том, что стоимость кредита — до 30% от его суммы — заранее вычиталась банком из направляемых бюджетополучателю средств. То есть вместо необходимых и предусмотренных в бюджете 100 рублей больница, например, получала лишь 70, а бюджет вскоре перечислял банку 100 рублей. Если же бюджетополучатель отказывался принимать участие в подобном предприятии, его финансирование задерживалось иногда на неопределенный срок.

После президентских выборов 1996 года бюджет буквально рвали на части, как стая пираний рвет упавшую в воду добычу. Откровенно грабительский характер осуществляемых спекуляций вел к колоссальному выводу денег из страны, так как «победители» прекрасно осознавали разрушительность своих действий и, соответственно, непрочность своего положения. В результате в 1996 году чистый отток частного капитала составил 23,8 млрд долларов (6,1% ВВП), а в 1997 году, когда финансовая сфера несколько стабилизовалась, а инфляция снизилась до 11%, — 18,2 млрд долларов (4,5% ВВП).

Разграбление бюджета весьма быстро — уже в 1998 году — привело к дефолту. Низкие мировые цены на нефть сыграли в этом второстепенную роль. Дефолт и последовавшая за ним сначала трех-, а затем и четырехкратная девальвация создали в прямом смысле слова критическую ситуацию, поставив экономику на грань коллапса. Достаточно вспомнить, что в течение двух недель в стране почти не ходили грузовые поезда. Разочарование участников финансового рынка, свято веривших в справедливость и эффективность олигархической модели капитализма, сложившейся в России, также трудно передать. Один из иностранных спекулятивных инвесторов заявил: «Я лучше буду жрать горящие ядерные отходы, чем еще раз вложу средства в Россию!»

Продолжавшиеся до самого дефолта разнузданные спекуляции и в особенности общая паника после него привели к увеличению оттока капитала в 1998 году до 21,7 млрд долларов, или 8,0% ВВП. После стабилизации положения правительством Примакова-Маслюкова оно было отправлено в отставку в мае 1999 года как заслужившее слишком большое уважение населения. Результатом стал тяжелый политический кризис. Этот кризис продолжался до самого конца 1999 года и передачи власти от Ельцина Путину; его отражением в сфере движения капиталов стало сохранение их оттока на высоком уровне — 20,8 млрд долларов, которые в условиях постдефолтного сжатия экономики составили 10,6% ВВП.

В середине 1999 года начался рост мировых цен на нефть. Увеличение притока валюты в Россию и начавшееся восстановление экономики обеспечивали достаточно широкие возможности заработка. С другой стороны, постдефолтный шок и воспоминания о политическом кризисе второй половины 1999 года еще довлели над российскими и иностранными бизнесменами — они не верили в российскую стабильность и в то же время имели в России значительные доходы. Результатом стал рекордный для того времени уровень чистого оттока частного капитала из России — 24,8 млрд долларов (9,5% ВВП).

alt


2000-е: трудное возвращение веры в российскую экономику

По мере притока нефтедолларов, восстановления российской экономики и роста коммерческого оптимизма в отношении России масштабы оттока капитала стремительно падали, пока не достигли в 2003 году минимального за все время реформ уровня в 1,9 млрд долларов (0,4% ВВП). Существенно, что трудности 2002 года, когда временное снижение мировых цен на нефть (до 15 долларов за баррель) создало для российской экономики болезненные проблемы, выразившиеся в резком замедлении роста и практическом прекращении прироста инвестиций, никак не отразились на замедлении оттока капитала: у финансовых спекулянтов все было прекрасно.

Локальным переломом стало «дело ЮКОСа», которое смертельно напугало бизнес и объявило ему новые правила игры с бюрократией. В результате в 2004 году чистый отток частного капитала подскочил до 8,9 млрд долларов (1,5% ВВП), превысив уровень 2002 и 1995 годов. Однако крупные корпорации быстро поняли, что силовые акции власти носят избирательный характер и служат выгодным для коллаборирующих с ней коммерсантов инструментом монополизации рынков, а сама эта монополизация обеспечивает дополнительные доходы, которых хватает не только на растущие взятки, но и на высокую прибыль, оправдывающую все неудобства.

Поэтому уже в 2005 году чистый отток частного капитала из России упал до символических 0,1 млрд долларов, после чего начался галопирующий его приток: в 2006 году он составил рекордные 41,4 млрд долларов (4,2% ВВП), а в 2007-м увеличился почти вдвое — до 81,7 млрд (6,3% ВВП).

Принципиально важным представляется то, что в «тучные нулевые» наблюдался одновременный рост и притока, и оттока частного капитала из России. Вплоть до самого перехода кризиса в открытую фазу отток капитала (здесь имеется в виду исключительно легальный капитал, без учета «пропусков и ошибок») неуклонно возрастал — с 11,8 млрд долларов в 2001 году до 119,7 млрд в 2007-м. Общее улучшение картины было вызвано лишь тем, что приток частного капитала увеличивался значительно быстрее — с 6,4 до 214,7 млрд долларов за тот же промежуток времени.

Это свидетельствует о сложной структуре движения частного капитала: привлечение и выдавливание из страны касалось разных его групп — в то время как одни капиталы триумфально входили в Россию, другие панически бежали из нее. Причины этого, как представляется, многогранны и носили как политический (близость к правящей бюрократии), так и чисто хозяйственный, а в ряде случаев и сугубо психологический характер.

Весьма интересной представляется внутренняя динамика кризиса: первый его толчок, задевший и Россию, произошел в августе 2007 года — и за один месяц из страны ушло 6,8 млрд дол ларов «чистыми». Однако устойчиво увеличивавшийся тог да приток нефтедолларов на время действительно превратил нашу страну в подобие пресловутого островка стабильности — и в сентябре чистый отток сократился до 2,1 млрд долларов, а затем чистый приток возобновился, составив в целом за весьма сложный для российской экономики IV квартал (когда резко подскочили кредитные ставки) басно словные тогда 21,3 млрд долларов.

Затем настроения инвесторов менялись, подобно маятнику: чистый отток I квартала 2008 года в размере 24,5 млрд долларов был с лихвой компенсирован рекордным притоком II квартала в размере 40,2 млрд, продолжившимся еще и в июле, когда в страну пришло 17,2 млрд долларов «чистыми».

Однако затем мировой кризис перешел в открытую фазу, и чис тый отток капитала начал стремительно нарастать — с 7,7 млрд долларов в августе до 28,6 млрд в сентябре и рекордных 53,5 млрд долларов в октябре! В ноябре и декабре чистый отток составил, соответственно, 31,8 и 45,1 млрд долларов, благодаря чему он достиг 130,5 млрд за IV квартал, который один с лихвой съел весь приток предыдущих двух тучных лет!

В целом в 2008 году отток легальных капиталов подскочил почти вдвое — до 229,7 млрд долларов, а приток упал более чем вдвое — до 107,2 млрд. В 2009 году они резко сократились: отток капиталов — до 103,4, а приток — до 47,7 млрд долларов.

Чистый отток капитала держался на высоком уровне и в январе 2009 года — 24,3 млрд долларов, но затем по мере стабилизации ситуации резко снизился, а в мае и июне даже сменился чистым притоком, составившим соответственно 0,6 и 5,3 млрд долларов. Июльская дестабилизация валютного рынка вызвала резкий отток капитала в III квартале, составивший 34,2 млрд долларов, однако уже в IV квартале 2009 года он сменился чистым притоком капитала в 8,3 млрд. Правда, к концу года прошлого года чистый приток частного капитала в Россию вновь сменился оттоком. Если в октябре 2009 года наблюдался максимальный месячный чистый приток за все время после перехода кризиса в острую фазу (с июля 2008 года) — 9,5 млрд долларов, то в ноябре он снизился до 3,0 млрд долларов, а в декабре чистый отток составил 4,3 млрд долларов.

Это было связано не с собственно внутрироссийской ситуацией, но прежде всего с колебаниями глобальных рынков, менявших относительную привлекательность России вне всякой связи с ее собственным состоянием — такова участь стран, открывающихся внешним влияниям, не будучи способными не только корректировать, но даже и просто учитывать их.


Начало 2010 года: «черный отток»

Коллаж «ОДНАКО», PHOTOXPRESS
Коллаж «ОДНАКО», PHOTOXPRESS

В I квартале 2010 года чистый отток составил 12,9 млрд долларов, однако практически весь он (около 13 млрд) пришелся на январь; небольшой отток февраля был компенсирован столь же небольшим притоком марта. При этом банковский сектор, увеличив иностранные пассивы на 1,5 млрд долларов при росте своих иностранных активов лишь на 0,7 млрд, обеспечил чистый приток капитала в 0,8 млрд долларов.

Отток капитала был связан не с банковским, а с нефинансовым сектором. Принципиальной, практически не встречавшейся раньше особенностью минувшего I квартала 2010 года является то, что легальные операции нефинансового сектора также примерно сбалансировали друг друга: увеличение иностранных активов на 11,9 млрд долларов было в целом компенсировано ростом иностранных пассивов на 10,1 млрд долларов.

Определяющий вклад в динамику движения частных капиталов в этот период внесли целиком и полностью нелегальные, «черные» операции. В отличие от «серых» операций, связанных с невозвратом экспортной выручки, фиктивным импортом и фиктивными же операциями с ценными бумагами, непосредственно отражаемых в платежном балансе, эти операции не наблюдаемы государством даже частично. В результате регулирующие органы могут учитывать лишь их суммарный результат, сальдо в виде статьи платежного баланса, политкорректно именуемой «пропуски и ошибки».

В I квартале 2010 года чистый отток «черных» капиталов из нашей страны составил 11,8 млрд долларов (таблица 1). Это максимальная квартальная величина за весь наблюдаемый период (то есть с 1994 года), которая превышает и все годичные показатели, кроме 2007 года: тогда — за целый год — чистый отток нелегальных капиталов из России составил 13,3 млрд долларов.

То, что в январе — марте текущего года характер движения частных капиталов в Россию и из нее впервые за все время реформ всецело определялся движением полностью нелегальных капиталов, не может не тревожить. Это новое явление свидетельствует как о существенном снижении управляемости государством сферы капитальных операций, так и о растущей склонности бизнеса к нелегальным операциям. Последняя вызвана, вероятно, ростом административного давления и общей неуверенности в завтрашнем дне.


Европейский кризис бьет по России

До обострения кризисных явлений в экономиках Южной Европы в апреле-мае 2010 года прогнозы движения капитала во II квартале были в целом радужными. Предполагалось, что укрепление рубля обеспечит по итогам квартала заметный приток капиталов, и лишь в III квартале под влиянием вынужденной поддержки ликвидности банковской системы начнется некоторое ослабление рубля, которое оттолкнет от России спекулятивных инвесторов.

Однако негативные изменения произошли значительно раньше — уже в начале мая. Падение курса евро вызвало бегство европейских капиталов в доллар, привело к его укреплению и способствовало соответствующему перетоку спекулятивных капиталов из неразвитых рынков, включая Россию. Кроме того, укрепление доллара способствовало снижению мировых цен на нефть, что также уменьшило привлекательность России и спровоцировало отток спекулятивных капиталов.

Весьма существенно, что ослабление евро поддержало конкурентоспособность европейского производства (хотя и ценой бегства капиталов из еврозоны) и улучшило тем самым краткосрочные перспективы стран зоны евро, имеющих преимущественно производящую экономику.

В то же время приток спекулятивных капиталов укрепил положение по-прежнему развивающихся по спекулятивной модели США. Гармонизация моделей развития американской и европейской экономик позволяет предположить, что происходящее является переходом мировой экономики на новый равновесный уровень — не очень благоприятный для России с точки зрения привлечения частных капиталов.


Бессмысленность спекулятивных капиталов

История всего пореформенного периода лишний раз подтверждает крайнюю неустойчивость экономической стабильности, основанной на привлечении частных спекулятивных капиталов, и, строго говоря, свидетельствует о бессмысленности связанной с этим традиционной либеральной стратегии «повышения инвестиционной привлекательности и привлечения иностранных капиталов».

Не только модернизация и устойчивое развитие, но и простая стабилизация экономики может быть достигнута только за счет решительного перехода от привлечения любых капиталов (что с учетом сравнительной простоты задачи неминуемо вырождается в привлечение капиталов именно спекулятивных) к привлечению производительных капиталов в реальный сектор экономики.

Но этот переход требует кардинального изменения всей со ци аль но-экономической поли ти ки, проводимой Россией на про тяжении последних 20 лет, и глу бокой реструктуризации ее системы управления, даже на институциональном уровне ориентированной на привлечение прежде всего именно спекулятивных капиталов.

Автор: Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации

источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/ot_pritoka_do_ottoka/


katehon

Большая американская дырка-2. Конец американской мечты? 3-я серия.

В мире, Повод задуматься, Документальное, что делать?, экономический кризис, кризис, постмодерн, геополитика, !!!Ахтунг!!!, что происходит?

Но мир так устроен: рано или поздно он вернется в равновесное состояние. Как бы тяжело ни было, он вернется. Когда это случится, сказать трудно. Но, наверно, ждать осталось не очень долго, процесс‑то набрал большие обороты.«2011 и 2012 годы — это время, когда угроза дефолта может возрасти многократно. Судить об этом можно по динамике изменения цен на казначейские обязательства. И как только они начнут сильно падать, это будет означать, грубо говоря, что пришел последний час».Американская мечта, которая издавна влекла в США толпы иммигрантов и которая гласила: «следующее поколение будет жить лучше нынешнего» — она закончится. Питер Питерсон, миллиардер, бывший министр у Никсона, вырос в бедняцкой семье выходцев из Греции. Его отец был посудомойкой и всю жизнь копил гроши. Сам Питер Питерсон считает, что американская мечта, которая в его случае полностью осуществилась, отныне находится в опасности. Он замечает, что нынешнее поколение американцев «проело» жизнь двух последующих.Социальная инфраструктура, медицина, даже оборона, которые находятся в состоянии замаскированного банкротства… Когда‑нибудь федеральная система уже не сможет и дальше поддерживать достигнутый уровень. По состоянию пенсионной системы можно смело судить о том, что нынешнее поколение американцев будет на пенсии жить хуже своих родителей, а следующее поколение — хуже нынешнего.Если Америке придется все‑таки учиться жить по средствам, это будет нелегкое испытание. П.Питерсон: «Нам придется тратить намного меньше, что только усугубит падение потребительского спроса. Придется гораздо больше сберегать. Это будет период серьезного воздержания».«Последним бастионом на пути полномасштабного кризиса была совсем не ипотечная система. Последний бастион, удерживающий доллар и рынок — это американская военная мощь. Вера в способность ее использовать. Вот в тот момент, когда мир увидит, что Америка уже не хочет или не может за это платить, рухнет все».

2 комментария

katehon

Большая американская дырка-2. Как они "лечились". 2-я серия.

В мире, Документальное, Повод задуматься, что делать?, экономический кризис, кризис, постмодерн, геополитика, !!!Ахтунг!!!, что происходит?

И даже стал показывать рост. Каким образом этого удалось достичь? И что эти успокоение и рост на самом деле означают?В 2009 г. по данным ВТО падение мировой торговли (реального сектора экономики) составило 12%. Это тот же темп падения, что был в годы Великой Депрессии. Но тогда доля реального сектора в американской экономике составляла 80%, а теперь – только 20%. Вся антикризисная денежная накачка администрации президента ушла в финансовый сектор, что и создало видимость роста и восстановления после кризиса.На начало кризиса США потребляли больше, чем зарабатывали, на 3 трлн.долларов в год. И эти долги растут. И когда-нибудь будет достигнут предел. Когда именно – никто не знает. Однако, факт: если вы ничего не чините, а только вышибаете опору за опорой, рано или поздно это рухнет."Когда наркоману дают уколоться, алкоголику – опохмелиться, это очень помогает. Но как назвать доктора, который не знает других средств лечения болезни? Или доктор их не знает, или больной неизлечим. Финансовый кризис ослабел, банки получили вновь напечатанные деньги. Но ликвидированы ли причины, которые привели к кризису? Нет, они загнаны только глубже".Экономический дефолт, который означает катастрофу национального масштаба, США не могут признать. Их лечение – эмиссия новых долларов, печатание ненастоящих денег до тех пор, пока весь мир продолжает принимать их за настоящие. Нынешнего главу Федеральной Резервной Системы США Бена Бернанке даже зовут "Бенни-вертолет" - за то, что он сказал как-то, что при необходимости деньги можно разбрасывать с вертолета"."Деньги, которые напечатала ФРС США – неабсорбируемая экономикой денежная масса. Она ищет выхода и отправляется на внешние рынки. И мы видим, какой был активный рост рынка и в России, и в Китае, и в Латинской Америке, по всему миру. Куда пришли эти… ну, собственно, фальшивые деньги"."Доллары, которые приходят в Китай, утилизируются последним: Китай покупает на них американские облигации, то есть отправляет доллары обратно. Фактически Китай пока предпочитает покупать американские долги. Но если в один прекрасный день Китай перестанет это делать (а Китай уже озабочен этим), у Америки возникнет большая проблема. Уже сейчас успех или крах США ставится в зависимость от настроения и поведения китайского правительства. И это плохая идея. Это пахнет утратой суверенитета".


katehon

«Ситуация в корне не изменится»

В мире, модернизация россии, кризис, Новости экономики, Новости рынков, что происходит?, экономический кризис

Как видят кратко- и среднесрочные перспективы динамики иностранных инвестиций в РФ эксперты и профессиональные участники российского финансового рынка? Можно ли ожидать притока в Россию стратегических развивающих капиталовложений или наша страна останется преимущественно объектом для активности портфельных инвесторов и спекулянтов?

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...

Максим ОСАДЧИЙ,
руководитель аналитического управления Банка корпоративного финансирования:

«Говоря о перспективах иностранных инвестиций, к сожалению, приходится констатировать, что для России определяющим остается уровень цен на нефть, так как примитивная экономика страны критически зависит от рынка сырья и в первую очередь углеводородов. Слабая диверсификация экономики способствует росту экономических рисков, которые в совокупности с повышенными институциональными рисками снижают инвестиционную привлекательность России. С началом мирового финансового кризиса начался отток капитала из России, в 2008—2009 годах чистый отток капитала составил 130 и 52 млрд долларов в год соответственно. За первый квартал текущего года из страны утекло еще 13 миллиардов. Те инвестиции, которые все же доходят до России, в основном концентрируются в сырьевой сфере, в основном в отраслях, связанных с добычей углеводородов. В условиях достаточно сильной зависимости страны от мировой конъюнктуры дальнейшие перспективы зависят от того, как будет развиваться глобальный кризис. Текущая ситуация остается чрезвычайно нестабильной и не позволяет однозначно утверждать о том, что кризис завершен и второй волны не будет. Для примера напомню, что недавнее заявление пресс-секретаря премьер-министра Венгрии серьезно пошатнуло курс евро. Еще один фактор, который способен затормозить начавшееся восстановление, — Китай. Снижение уровня государственной поддержки экономики будет способствовать падению китайского спроса и, как следствие, негативно отразится, в частности, на российской металлургии, которая и без того находится не в очень хорошей форме. Кроме того, «китайский фактор» негативно воздействует и на нефтяные цены. Если угроза второй волны минует, то мы будем наблюдать постепенное восстановление глобальной и российской экономики к докризисному уровню, что приведет к возвращению в нашу страну стабильного потока иностранных инвестиций».

Сергей СУВЕРОВ,
вице-президент департамента торговых операций Deutsche Bank:

«По моему мнению, инвестиционная активность ожидается достаточно слабая. Это связано с тем, что кризисные процессы в мировой экономике сохраняются, во многих отраслях докризисная загрузка предприятий не восстановилась, а потому наращивать мощности не имеет смысла. Соответственно, в условиях низкой загрузки в собственной стране нет смысла наращивать мощности и в других странах.

С другой стороны, с учетом того, что в нашей стране руководством провозглашен курс на инновации, вероятен приход прямых инвестиций в точечные инновационные проекты. Среди них интересным направлением представляется фармацевтика. Это связано с тем, что в России существует определенная господдержка отрасли, а также сохраняется неплохой научный и технологический потенциал в этой сфере. Кроме того, учитывая продолжающийся рост тарифов естественных монополий, рост тарифов на газ и электроэнергию, можно ожидать интерес предприятий к энергосберегающим и энергоэффективным технологиям, которыми владеют западные компании. Третья область, привлекательная для прямых инвестиций, — секторы производства, связанные с импортозамещением в случае возможного падения курса рубля. Это относится к пищевой промышленности, где уже сильны позиции иностранцев (кондитерское, пивное производство), и в некоторой степени к легкой промышленности. Можно ожидать, что иностранцы будут усиливать свои позиции в этих сферах. Спрос на эти товары стабилен и менее цикличен. Конечно, иностранцы хотели бы прийти и в сырьевые отрасли, где наибольшая маржа, но здесь пока наблюдается государственная протекционистская политика относительно иностранного капитала.

Что касается портфельных инвестиций, то тут ситуация получше. Я думаю, что во втором полугодии приток спекулятивного капитала увеличится, если не произойдет кардинального падения цен на нефть, к примеру, вследствие замедления роста китайской экономики, что маловероятно. Стоимость нефти во втором полугодии, вероятно, будет свыше 80 долларов за баррель, так как восстановление американской экономики идет быстрее, чем ожидалось. Кроме того, дисконт по российским акциям, которые к тому же и исторически недооценены, в настоящий момент выше среднего».

Максим ВАСИН, старший аналитик
«Национального рейтингового агентства»:

«До принятия законов, облегчающих доступ зарубежных инвесторов, квалифицированных менеджеров и ученых, оборудования на российский рынок, ситуация с иностранными инвестициями в корне не изменится. Статистика будет демонстрировать приток иностранных инвестиций из таких стран, как Кипр, Люксембург, Нидерланды, Швейцария и далее по списку холдинговых режимов. Основу так называемых иностранных инвестиций из этих стран составляют инвестиции соотечественников через инвестиционные (холдинговые) структуры, в которые ранее были выведены средства — прибыль от российского бизнеса. Считать эти средства «иностранными» инвестициями можно с большой натяжкой. При этом реальный объем инвестиций от крупных зарубежных компаний будет оставаться на низком уровне, и деньги будут преимущественно направлять ся в сырьевой и финансовый сек тора, в сегмент розничной торговли. Промышленность, сель ское хозяйство, так называемые инновационные отрасли денег иностранных инвесторов не уви дят еще очень долго.

Для того чтобы ситуация изменилась, необходимо принятие многих и многих законов, облегчающих инвестиционный климат и делающих его более привлекательным. По словам председателя комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгения Федорова, необходимая для инновационной экономики России правовая база требует переработки 109 и принятия порядка 10 новых законов. Важен успех первого крупного инновационного проекта «Сколково», успехи и опыт которого можно будет в дальнейшем тиражировать.

Многое также зависит от принятия России в ВТО. Разговоры об этом идут который год, но пока дальше разговоров дело не движется.

С восстановлением экономики объем иностранных инвестиций в РФ в 2010-м по сравнению с прошлым годом может увеличиться на 10—15%. При этом пока чистый отток капитала из РФ продолжается, эти инвестиции не будут оказывать значительного влияния на нашу экономику.

В долгосрочном аспекте все будет зависеть от действий правительства и изменений в законодательстве. Мало верится, что произойдет принципиальное улучшение инвестиционного, налогового и правового климата. Кроме того, основные европейские страны, из которых в Россию традиционно поступали средства инвесторов, в настоящее время испытывают большие внутренние экономические и бюджетные проблемы, что замедлит приток средств из Европы. Ожидается, что инвестиции в РФ из Азии станут основным локомотивом роста показателя.

Если говорить о портфельных инвестициях, то здесь, напротив, многие управляющие отмечают рост интереса европейских инвесторов к вложениям за пределами единой Европы — как раз из-за неуверенности в решении бюджетных проблем европейских государств и стабильности зоны евро. Таким образом, портфельные инвестиции европейских инвесторов в российский рынок будут расти, спрос на суверенные облигации РФ будет сохраняться, пока в России существует безопасный уровень госдолга и в целом внешнего долга. При этом, возможно, доля российских активов в международных инвестиционных индексах может несколько увеличиться по причине снижения доли Европы. Недостатком портфельных инвестиций в российский рынок является спекулятивный характер приходящего капитала. Денежные средства хедж-фондов быстро приходят и еще быстрее уходят, внося на рынки еще больше нестабильности и приводя к эффектам «снежного кома». Массовое бегство инвесторов из российских активов мы уже видели в 2008 году. В ближайшее время такая ситуация маловероятна, но при обострении экономических проблем в Европе, а также при нестабильности ситуации на рынке нефти, от которого зависит наша экономика, повторение ситуации двухлетней давности нельзя полностью исключать».

Елена МАТРОСОВА, директор Центра макроэкономических исследований и стратегических разработок аудиторско-консалтинговой компании BDO:

«Идея привлечь прямые иностранные инвестиции в отечественный высокотехнологичный сектор, конечно, замечательная. Однако время для ее осуществления выбрано не самое лучшее. Серьезным тормозом здесь будет являться текущая ситуация в мировой экономике. Для осуществления таких проектов необходима благоприятная среда — восходящие тренды, позитивные ожидания, рост прибылей компаний и так далее. На мировых рынках же, напротив, доминируют тревожные ожидания. Непонятно вообще, куда мы идем, куда нас всех вынесет этот кризис. Будет вторая волна или третья? Все это, конечно, будет препятствовать с точки зрения перспектив развития этих проектов. Со стороны руководства России, ее регулирующих органов есть позитивные сигналы. Готовность финансирования, решения наиболее затратных инфраструктурных вопросов, обеспечения режимов благоприятствования. Но эти начинания, импульсы и ускорение должны быть поддержаны рынком, частным сектором, потребителем. А вот насколько они будут поддержаны в части практической реализации, насколько они будут прибыльны в части конечного результата, пока остается под вопросом».


Игорь НИКОЛАЕВ, директор департамента стратегического анализа аудиторско-консалтинговой компании ФБК:

«Я не вижу серьезных перспектив инвестиционных прорывов. Если что и будет, то, видимо, единичные приходы инвесторов типа Nokia, которая заявила о том, что хотела бы создать свой центр в «Сколково». Но это больше PR-ход, как мне кажется, реверансы, чтобы сохранять нормальные отношения.

Широкого же потока прямых инвестиций ни в текущем году, ни в перспективе двух-трех лет я не ожидаю».

источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/sityaciya_v_korne_neizmenitsya/


katehon

Большая американская дырка-2. Как это было и что это было? 1-я cерия.

В мире, Документальное, Повод задуматься, что делать?, экономический кризис, кризис, постмодерн, геополитика, !!!Ахтунг!!!, что происходит?

Новый трёхсерийный док. фильм Михаила Леонтьева. Достаточно подробный. Так же можно посмотреть здесь http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3027243

1-я cерия. Как это было и что это было?

Породившая это банкротство паника дала старт мировому финансовому кризису и подвела супердержаву к краю пропасти. В 1-й серии фильма приводится подробная хронология первых дней "кошмара", описываются лихорадочные поиски способа удержаться на краю, предпринимавшиеся американской администрацией и федеральной резервной системой, а также рассматриваются причины того, что случилось – в том числе прослеживается история того, как некогда сильный, обеспеченный золотом американский доллар постепенно превратился фактически в фальшивые деньги, не обеспеченные ничем реальным.
"Источником кризиса 2008 г. стали самые богатые и могущественные. И именно потому, что они – самые богатые и могущественные. Богатый – это тот, у кого много денег. Деньги можно напечатать. Однако нам известно, что если просто напечатать деньги, а количество товаров останется такое же, то товары просто станут стоить дороже или, что то же самое, деньги обесценятся. Тут нужен фокус. Нужен некий товар, который способен поглотить эти необеспеченные деньги. Этот товар – акции, ценные бумаги. Первичные акции, которые выпускаются ради привлечения инвестиций в перспективные отрасли бизнеса, скоро начинают жить своей отдельной жизнью, никак не связанной с этим бизнесом. А затем выпускаются и вторичные акции. Все это – фондовый рынок, где перепродаются, перекупаются и страхуются не металлы, нефть или компьютеры, а абстрактные цифры. В отличие от реального капитала, материальных активов, это фиктивный капитал и под него можно выпускать фиктивные, ненастоящие деньги. Если люди в эти деньги верят и держат их, ничего не происходит, но как только они перестают в них верить – наступает кризис".
В 90-х годах рост денежной массы в США в три раза опережал увеличение объемов ВВП. Доля ВВП США от мирового составляет около 20%, а доля США в мировом потреблении – 40%. То есть американцы тратят в два раза больше, чем производят. Как заметил один американский сатирик: "Теперь нам поставляют не только товары, но и деньги, чтобы эти товары приобрести". Накануне кризиса федеральный долг США превысил отметку в 9 трлн.долларов. А если прибавить к нему долги американских корпораций, штатов, городов, домохозяйств – сумма будет порядка 50 трлн.
"С экономикой, которая устроена на ненастоящих деньгах, рано или поздно происходит то же самое, что с пациентом, которому перекачали ненастоящую кровь. Какое-то время он походит, а потом у него начнутся проблемы. Системные".

1 комментарий

katehon

Кто готовил взрыв на «Распадской»?

что происходит?, борьба за власть

Сергей Кургинян со своими сотрудниками провел расследование событий на шахте «Распадская». По словам эксперта, всё, что там произошло, не похоже на результат естественного развития событий. Можно подозревать преступный умысел или иные обстоятельства, спровоцированные извне.

1 комментарий

katehon

Кредит доверия - 10.06.2010: Михаил Хазин

Новости, что происходит?, экономический кризис, кризис, борьба за власть, просто о сложном, В мире

Вроде нормальная программа получилась

1 комментарий

katehon

М.Хазин. Постмодерн в экономике – реальность или фантазия?

Повод задуматься, что происходит?, кризис, экономический кризис, постмодерн, В мире

Это еще один старый текст, направленный на разрушение иллюзий, созданных пропагандистской машиной последних десятилетий 90-х годов: worldcrisis.ru/crisis/170860. Он является хорошим дополнением к общей концепции экономического кризиса, разработанной в начале 2000-х годов под чутким идейным руководством Олега Григорьева.

Создание «сквозной», то есть описывающей всю известную историю человечества, теории общественного развития, всегда было желанной целью многочисленных исследователей. К началу ХХ века такая теория была создана в рамках развития марксизма и получила название исторического материализма. К сожалению, начиная с 30-х – 40-х годов прошлого века, развитие марксизма-ленинизма фактически остановилось, в результате чего окостеневшая теория, продолжая достаточно убедительно описывать реалии прошлого (хотя и по прежнему оставаясь в сложных отношениях с мистическими, в частности, религиозными факторами в истории человечества), стала существенно отставать от современности. Особенно тяжело ей было из-за того, что сильно отстал ее язык, продолжающий нести на себе черты ранней индустриальной эпохи XIX века. Еще один удар по этой теории был нанесен в связи с распадом мировой социалистической системы и СССР, хотя это разрушение произошло в полном соответствии с концепциями ее классиков, которые утверждали, что до тех пор, пока в мире существует капиталистическая система, социалистические государства не могут чувствовать себя в безопасности.
Но в любом случае, исторический материализм был неотъемлемой составляющей частью и, соответственно, важной идеологической компонентой «Красного» глобального проекта, что автоматически приводило к тому, что представители враждебного ему проекта «Западного» просто отказывались признавать его существование как научной теории. Но альтернативной собственной исторической концепции «Западный» глобальный проект довольно долго создать не мог, что вынуждало его ограничиваться разнообразными «симулякрами» типа «неотъемлемого стремления человека к свободе», достичь которой можно только в условиях «свободной конкуренции». Не вдаваясь в детали последнего, абсолютно абстрактного, термина (к реализации которого человечество даже близко ни разу не подобралось) отмечу, что слово «свобода» в «Западном» ее понимании, означает разрешение человеку принимать для себя только те библейские заповеди, которые ему лично нравятся (соответственно, отвергая другие), что с точки зрения человека верующего (что православного, что католика, что мусульманина) означает чистую ересь и бесовщину.
Но многолетние труды западных ученых, в конце концов, дали свои результаты и «сквозная» историческая концепция была разработана.

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...

Не вдаваясь в ее детали, которые не являются целью настоящей статьи (и которые можно, например, посмотреть в [1]), необходимо только сказать, что суть ее составляла в том, что развитие человечества описывается в рамках линии «премодерн» - «модерн» (М) - «постмодерн» (ПМ), причем появление следующей стадии автоматически закрывает возможности дальнейшего развития в рамках стадии предыдущей. Популярности этой теории придало колоссальное развитие информационных технологий в 90-е годы, которое существенно изменило структуру экономики США и дало основание для тезиса о построении в них «постиндустриального» общества – экономической базы ПМ. При поддержке идеологической машины США, соответствующая терминология стала доминирующей в современных работах по экономическому развитию - хотя в рамках чистой философии это направлении развивалось и развивается скорее в Европе, особенно во Франции.
Однако экономические проблемы последних лет поставили серьезный вопрос: действительно ли «постиндустриальное общество» имеет место как устойчивое историческое явление или же это локальный феномен, связанный, например, со спецификой системы мирового разделения труда или контроля над единственным мировым эмиссионным центром. Нужно сразу сказать, что автор настоящей статьи относится к перспективам дальнейшего развития действующей экономической модели без особого оптимизма, однако сама по себе такая ситуация представляется достаточно необычной: ведь речь идет не об отдельных характеристиках явления, спор посвящен самому факту его существования! Такой жесткий раскол в научном сообществе очень симптоматичен, поскольку в истории зачастую обозначал резкую, принципиальную смену базовой модели – научной парадигмы.
Именно таким расколом ознаменовалось в биологии появление эволюционной теории Дарвина, а в физике - квантовой механики, поскольку классические физики XIX века просто не могли поверить в дуальность волны-частицы. Можно вспомнить и многие другие проблемы, например, в конце XVIII века Французкая академия постановила считать «ненаучными» сообщения о метеоритах, поскольку «на небе камней нет». Геофизики встретили «в штыки» концепцию «дрейфующих континентов» Вегенера, на которой сегодня построены не только геология, но и океанография, метеорология, вулканология и многие другие науки. Таким примерам «несть числа» (еще ряд из них приведен в книге [2]) – и тем больше оснований очень тщательно рассмотреть причину текущего раскола научного и экспертного сообщества по вопросу состояния мировой экономики, по базисным вопросам ее основания.
Следует отметить, что подобные противоречия, особенно в общественных науках, регулярно накладывались на субъективное противоборство различных научных школ, их тяге к ярко выраженному монополизму, однако наличие хотя бы какого-нибудь объективного основания в их позициях было необходимо всегда. И, возвращаясь к первоначальной теме, проблеме «объективности» ПМ и, как следствие, постиндустриального общества в США, их экономического обоснования, прежде всего, необходимо понять, в чем же суть разногласий между оптимистами, радостно приветствующими новые экономические механизмы и пессимистами, какие доводы они приводят для обоснования своих, прямо скажем, противоположных позиций?
Оптимисты исходят из достаточно простой логики: развитие информационных отраслей принципиально изменило всю модель мировой экономики, структуру производства, потребовало радикального изменения мировой финансовой системы. Эта перестройка еще не закончилась и в этом смысле говорить о некоторых структурных «несоответствиях» по крайней мере, преждевременно, тем более, по «старым», еще индустриальным критериям. А сама скорость развития отраслей «новой», информационной, экономики доказывает их жизнеспособность, также как и повышение производительности труда в отраслях традиционных, разумеется, после внедрения в них информационных составляющих. Ну действительно, представьте себе, говорят они, что сейчас документы начнут готовить «по старинке», на пишущей машинке... А как можно работать в руководстве крупной компании, если нет механизма мгновенной передачи приказа по электронным сетям сразу всем подразделениям, которым он адресован? Ну, а что касается отдельных трудностей, то они будут преодолеваться «по мере поступления»...
Пессимисты же говорят о том, что в реальности отрасли «новой» экономики не увеличивают производительность труда в экономике традиционной. Впервые об этом, во всяком случае, на теоретическом уровне, было сказано в статье О.Григорьева и М.Хазина (см.[3]), опубликованной в середине 2000 г., а наиболее полно эти вопросы нашли свое отражение в исследовании международной консалтинговой компании Маккинзи, опубликованном в 2001 году. В работе М.Хазина ([4], в ней также приводятся краткое описание исследований Маккинзи) были изучены межотраслевые балансы США, с точки зрения понимания взаимодействия «новой» экономики со всеми остальными ее частями. И эта работа показала, что ускоренный рост отраслей «новой» экономики связан с внеэкономическим (то есть не основанным на реальных результатах деятельности) перераспределением ресурсов, направленном в пользу этих новых отраслей (необходимо напомнить, что в цитируемой работе, к «новой» экономике были отнесены не только информационные сектора, типа производства компьютеров или обработки информации, но также оптовая и розничная торговля). За счет отраслей традиционных, что и вызвало их серьезную стагнацию в США за последние два десятилетия. Отметим, что хотя механизмы этого перераспределения принципиально отличаются от тех, которые действовали в СССР, результаты в части отклонения межотраслевого баланса от устойчивого состояния удивительно напоминают наши результаты в 70-е – 80-е годы прошлого века. Только вместо нашей «оборонки», у них – «новая» экономика.
Апологеты «информационного сектора» на это отвечают, что современная экономика состоит, в основном, из услуг и сервисов, а производственная компонента отлично развивается в рамках глобального разделения труда в Китае и Юго-Восточной Азии. Соответственно, межотраслевой баланс, в рамках одного государства, дать достаточно полную картину ситуации не может. Критики, в свою очередь, отмечают, что даже в тех странах, в которых принципиально изменилась структура производства, структура потребления практически осталась прежней, люди по прежнему тратят деньги на еду, жилье, отдых, медицину и образование. В этом смысле, в неразделимой паре производство-потребление, «новая» экономика изменила только первую часть, что само по себе достаточно спорное достижение, поскольку все до сих пор происходившие структурные кризисы (в том числе тот, который существенно повлиял на судьбу СССР) были вызваны как раз несоответствием структуры производства структуре потребления. Иными словами, рассуждения апологетов «новой» экономики о ее достижениях, с точки зрения сторонников экономики реальной, производственной (или, если употребить любимый термин Л.Ларуша, «физической»), как раз и есть доказательство ее кризисного состояния.
Собственно говоря, аргументы здесь можно приводить еще долго, но если отвлечься от конкретных доводов чисто экономического плана, то, частично повторяя начало статьи, противоречие между этими двумя группами можно сформулировать так. Пессимисты смотрят на сложившуюся ситуацию с точки зрения «старых» критериев, а оптимисты – «новых». И такое различие не может быть приведено «к общему знаменателю» иначе, как победой одной из двух идеологий: либо ПМ действительно «шагает по планете» и тогда верны оценки оптимистов, либо имеет место «научная ошибка» - и тогда для описания действительности следует использовать методики пессимистов.
Для России это тем более важно, что М. развивался на «Западе» в рамках капитализма, на «Востоке» - социализма, но на сегодня он в любом случае вынужден проиграть ПМ в рамках естественного развития общества. Если предположить, что именно США являются лидером построения постмодернистского устройства мира, то в них этот проигрыш постепенно оформлялся в 80-е годы, после мощного толчка реформ Рейгана. С этой позиции, в СССР разрушение общество М. произошло одномоментно, как раз в результате безнадежной конкуренции с уже сформировавшимся в США ПМ, что не позволило создать «национальноориентированной» модели ПМ, как это удалось сделать в рамках М. Но это только означает, что, целиком или по частям, но Россия будет вынуждена принять ту модель ПМ, которая уже построена – и ее сопротивление по различным направлениям (типа несогласия с «Западной» версией событий Второй мировой войны) бессмысленно и безнадежно.
Противоположная точка зрения не столь оформлена, но в соответствии с ней, беда состоит как раз в том, что реально постиндустриальное общество построено не было и, соответственно, ПМ, как явления реальности, а не придумки рафинированных интеллектуалов, на сегодня просто не существует. А тот идеологический мираж, который был сконструирован в 90-е годы XX века, находится, грубо говоря, «на последнем издыхании». И в самое ближайшее время должен будет рассыпаться, вернувшись к классическому модерну, причем в его достаточно ранних, грубых формах. И для различия двух этих случаев необходимо найти критерий, применение которого достаточно убедительно бы показывало отличие двух этих случаев.
Начнем мы с простого примера: представим себе, что существует крупный комбинат, который в рамках разделения труда и концентрации производства, начал юридически выделять из себя различные цеха и службы, физически оставляя их на месте. При этом, по каким-то причинам эти новые юр.лица продолжают работать именно в рамках сохранения старых производственных цепочек, не выходя на свободные рынки, и как потребители, и как покупатели. И пусть работники каждого цеха или крупного отдела еще и живут вместе, каждые в своем отдельном небольшом поселке, со своим местным бюджетом. Как будет воспринимать мир та часть бывшего предприятия, которая занималась бухгалтерией, маркетингом и проектными разработками на производстве? Те люди, которые живут в их поселке и воспринимают мир исключительно с точки зрения их жизни? Не возникнет ли у них ощущение, что они, в рамках своего места обитания/службы, построили «постиндустриальное» общество? Особенно, если развитие информационных технологий позволяет практически всю работу делать не приезжая на комбинат, а, фактически, дома? Как различить случай такого локального «мирка», который автоматически исчезает в случае изменения экономических условий, которые делают любому из цехов экономически более выгодным выход из производственной цепочки и т.д., от случая, когда внедрение информационных технологий реально становится не просто видом экономики, но и начинает принципиально менять всю общественную структуру?
Обращаю внимание, что переход от рабовладельческого строя к феодальному, от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму принципиально менял лидеров, движущую силу общества. Те же изменения, которые происходили на нашем гипотетическом комбинате, в целом ничего не меняли – они только сгруппировали людей по типам доходов, образу жизни, образованию, мировоззрению и т.д. Так вот, возникает вопрос, внесли ли те изменения, которые произошли в экономике за последние десятилетия, принципиальные, концептуальные изменения в мире? Или они коснулись только вывески: если раньше «автомобильной столицей» мира был Детройт, то теперь – Токио и Сеул, если раньше основным потребителем калькуляторов был Нью-Йорк, то теперь компьютеры потребляют все США. Ну действительно, не считаем же мы, что в 50-е году в Нью-Йорке было построено «постиндустриальное» общество? Так может, и сейчас его нет в США?
Можно привести и еще один пример. Императорский Рим первых веков нашей эры принципиально отличался от всех остальных населенных пунктов тогдашнего мира. И человеку, который переезжал туда на постоянное место жительство, не могло не казаться, что изменилась вся структура общественных отношений, достигнут некоторый новый уровень общественного и исторического развития. Но последующие события показали, что для достижения того уровня, например, бытовых удобств западной Европе (в восточной еще около 1000 лет была Византия) пришлось ждать больше полутора тысяч лет – где-то до конца XIX века. Как раз потому, что избыточный приток денег (инвестиций) не компенсировался изменением общественных и производственных отношений.
Смены экономических парадигм, базовых идеологий, происходили в истории человечества несколько раз. Но каждый раз у настоящей новой парадигмы было одно принципиальное свойство – самодостаточность. Этот термин необходимо объяснить более подробно. И М. по отношению к премодерну, и ПМ. по отношению к М. должны быть самодостаточны, в том смысле, что их существование не должно в обязательном порядке требовать рядом наличия большого количества обществ, находящихся на предыдущем этапе развития. Разумеется, если такие общества существуют, то их можно и нужно использовать, но само такое взаимодействие неминуемо влечет разрушение более «старых» обществ, их переход на следующую стадию.
М. в XVI – XIX веках старательно разрушал традиционные общества (премодерн) – и даже не потому, что ставил себе такую цель, просто его образ мысли и образ действия, ценностная система, не могли сосуществовать с образом мысли традиционным. И сохранение традиционного общества именно как общественно-исторической модели в рамках модерна не просто невозможно было себе представить – такого не могло быть «потому что не могло быть никогда». Разве что в рамках создания «заповедников», куда бы не ступала нога человека М.
Так вот, является ли самодостаточным американское постиндустриальное общество именно в приведенном выше смысле? Если «да», то это очень серьезный аргумент в пользу того, что США достигли нового этапа развития человеческого общества. А если «нет», то это строгое доказательство того, что никакого нового исторического этапа в развитии человечества не достигнуто, просто в рамках описанной выше модели комбината удалось (на время) резко поднять уровень жизни работников одного из подразделений за счет перераспределения прибыли внутри производственных цепочек. Что, в свою очередь, дало ресурс для финансирования явно избыточных опций, которые существенно изменили жизнь, – но ограниченной группе людей и на ограниченный срок. И, по большому счету, за счет недоинвестирования реальных производственных мощностей.
Для начала зададим другой, гораздо более простой вопрос: кто в рамках американской модели должен производить носки? Сейчас, как известно, их производит для США Китай, причем в таких объемах, что это вызывает тревогу американской общественности. Почему именно Китай – понятно. «Постиндустриальная» стоимость рабочей силы в США такова, что если при нынешней производительности труда носки будут производиться внутри страны, то стоимость их будет существенно выше по сравнению с текущей ситуацией. То есть те, кто их будут покупать (все население США) должны будут серьезно перераспределить свои бюджеты в пользу тех же носков. А за счет чего? Не за счет же еды или образования детей? А это значит, что «секвестру», скорее всего, будут подвергнуты как раз бюджеты на покупку продукции отраслей информационных, что поставит под серьезную угрозу, как это следует из работы [2], всю политику государства, которая в последние десятилетия направлена на их поддержку. Да и вообще неизвестно, смогут ли существовать эти, в естественно ситуации убыточные отрасли, если реальный спрос на их продукцию вдруг начнет падать.
Отметим, что есть еще один вариант – уменьшить потребление носков. То есть не выкидывать их, поносивши один раз, а стирать и использовать их в дело снова. Но это еще более опасно, поскольку ставит под сомнение саму концепцию «общества потребления». Если можно стирать носки, то можно и машину регулярно ремонтировать? И компьютеры не менять? Ну, и так далее... В государстве, в котором потребительские расходы формируют почти 80% ВВП, а норма сбережения уже много лет «болтается» около 0%, регулярно «заскакивая» в отрицательную область, такие рассуждения могут далеко завести...
А в Китае стоимость рабочей силы настолько мала, что эта проблема снимается. Так могут ли США в такой ситуации обойтись без Китая? Или «китаев», как некоего обобщенного образа? Отметим, что дело не только в носках. Например, свою потребность в металлорежущих станках США покрывают за счет внутреннего производства едва на 15%, по всей видимости, по той же причине – невозможности обеспечить выделение ресурса для спроса на товары «информационных» отраслей в случае, если стоимость товаров индустриальных резко вырастет. Так что носки – это не уникальный объект. И о какой самодостаточности можно говорить в таких условиях?
Когда несколько лет назад большинство мировых экспертов начали говорить о том, что США для снижения дефицита платежного баланса (и его основной составляющей – баланса внешнеторгового) необходимо немножко девальвировать доллар, автор этих строк многократно объяснял, что, поскольку кризис в США носит не макроэкономический, а структурный характер, то снижение доллара только увеличит эти дефициты. Поскольку по приведенным в предыдущих абзацах причинам, отказаться от импорта товаров США не могут – а снижение доллара только увеличивает их стоимость, то есть наращивает импорт в ценовом выражении. Прошедшие годы показали правильность этой позиции, что является косвенным доказательством наличия существенного ценового (структурного) перекоса в американской экономике.
Апологеты «постиндустриальности» отвечают на этот вопрос очень просто: в рамках информационного общества возможно построить станки-роботы, которые будут производить достаточное количество носков (станков, джинсов, автомашин, необходимое подчеркнуть, недостающее добавить по вкусу) по вполне приемлемой себестоимости. Но вот реальной потребности в разработке таких роботов пока просто нет – поскольку Китай (Индия, Корея, Европа, Япония) вполне закрывают насущные потребности. А вот если что-нибудь случится – все, что нужно, будет разработано и построено. То есть теоретическая самодостаточность – есть, а вот практической – пока нет, ну и Бог с ней, когда будет нужно, тогда и разберемся...
Отметим, что нынешние объемы дефицитов (бюджетного и платежного) в США уже достигли такого угрожающего масштаба, что, по мнению многих специалистов, объективная потребность в таких разработках уже настала, однако пока они даже не анонсируются. И понятно почему. Дело как раз в той описанной выше причине, которую впервые в рамках своих теоретических разработок выдвинули российские ученые-экономисты, а подтвердили на практике – международные консультанты. Информационные технологии не вызвали роста производительности труда в традиционных отраслях, этот рост в рамках глобализации был связан исключительно с процессами разделения труда. А это значит, что станки-роботы, обеспечивающие производство носков в США, появиться не могут. Либо стоимость их разработки, либо уровень образования (то есть зарплаты) тех, кто должен на них работать, либо техническое сопровождение, либо потребление энергии, либо страховка от экологических последствий их работы, либо еще что-то, а, скорее всего, все вместе, будут настолько велики, что полностью нивелируют низкую себестоимость собственно работы.
То есть, иными словами, существуют отрасли промышленности (в нашем основном примере – легкой), обойтись без которых современное «постиндустриальное» общество не может, но которые в рамках современной ценовой практики, без государственной поддержки, государственного регулирования цен сегодня в США существовать в принципе не могут! Поскольку потребуют для своей окупаемости те ресурсы, которые сегодня искусственно перераспределяются в пользу развития отраслей «постиндустриальных».
Здесь на поверхность вылезает еще один идеологический миф современности. Который к теме статьи формального отношения не имеет, но удачно дополняет картину. Основная критика социалистической экономики, которая имела место со стороны «западной» экономической науки (на сегодня, почти тотально – монетарно-либеральной), состояла в том, что при социализме искажается «естественная» система цен. Приведенный анализ показывает, что весь феномен современной американской «постиндустриальности» построен исключительно на принципиальном и серьезном искажении ценовых пропорций в американской экономике. И в этом смысле приведенная в начале статьи аналогия о сходстве советской «оборонки» 60-х – 80-х годов и современной «новой» экономики в США становится еще более прозрачной. Добавим еще, что, в отличие от СССР, в США «невозможные» на сегодня отрасли относятся не столько к высокотехнологическим оборонным, сколько к самым простым и бесхитростным отраслям промышленности. То есть, современное американское общество, в рамках своей «постиндустриальности», не в состоянии обеспечить за счет собственных ресурсов даже самые простые потребности своих членов!
Но это и означает, что основной вывод, который является целью настоящей статьи уже можно сделать – тот комплекс отношений, который характерен, для нынешних США, не может быть даже зародышем «постмодерна», поскольку существовать может исключительно в окружении значительно превышающего его по масштабу (и экономическому, и демографическому) индустриального модерна.
Соответственно, нет в США и «постиндустриальной» экономики. А современная «постиндустриальность» носит, скорее всего, чисто идеологический характер и к ней в полной мере применима та аналогия с отдельными цехами крупного комбината, которая приведена выше. Отметим, что положение США в этом смысле много хуже, чем того же Китая – в случае разрушения единой системы (банкротства комбината) производящие цеха еще могут быть кому-то интересны, хотя недостаток производственных инвестиций в предыдущие годы безусловно скажется... А вот маркетологов, бухгалтеров, юристов и т.д. ждут достаточно тяжелые времена.
Здесь нужно сделать одно отступление. Выдающиеся экономические результаты США связаны еще и с тем, что именно на их территории находится единственный эмиссионный центр мировой валюты, единой меры стоимости современного мира – американского доллара. Можно сколько угодно обсуждать, какие именно качества американцев предыдущих поколений позволили США нынешним получить этот ресурс, который сегодня обеспечивает их гражданам потребление 40% мировых ресурсов при примерно вдвое меньшем производстве (в долях мирового ВВП). Однако нынешнее состояние доллара и всей мировой финансовой системы позволяют смело сказать, что «лафа» заканчивается и уже нынешнему поколению американцев придется жить «как все». Пережив соответствующий психологический шок резкого падения потребления.
Можно привести и еще одну историческую аналогию. Рим первых веков нашей эры, со всем его, частично описанном в этой статье великолепием, жил, во многом, за счет монопольной эксплуатации серебряных рудников Испании (за которые и дрался с Карфагеном в кровопролитных Пунических войнах). Их исчерпание и стало концом классической Римской империи, и в этом смысле нынешние США еще больше напоминают «Римскую империю времени упадка».
Как и Римская империя первых веков нашей эры, нынешнее американское государство, со всеми его экономическими феноменами, в том числе и теми, которые дали основания ряду исследователей для признания его «постиндустриальным», таково, что не может существовать без очень мощной «периферии». Которая должна обеспечить те принципиальные потребности членов этого общества, которые могут быть произведены исключительно в рамках чисто индустриального общества, классического модерна.
Повторим этот тезис еще раз, более подробно. Структура производства нынешних США радикально отличается от аналогичной структуры двадцатилетней давности. Структура конечного потребления, естественно, изменилась тоже, однако нужно отметить, что как только доходы домохозяйств падают, структура их потребления быстро возвращается к прежним стандартам. Иными словами, с учетом того, что у 80% населения США реально располагаемые доходы последние годы не растут (весь прирост доходов домохозяйств за последнее десятилетие пришелся на 20% самых богатых семейств), а стоимость обслуживания накопленных долгов непрерывно растет, властям США было необходимо обеспечить домохозяйствам тот дополнительный (не в абсолютном, а в относительном выражении) доход, который мог быть направлен на изменение структуры потребления в пользу товаров и услуг информационного, «постиндустриального» сектора. Часть этого потребления обеспечивается за счет кредита, и потребительского, и ипотечного. Но этот механизм непрерывно наращивает объем долга, что еще более увеличивает ежегодные процентные выплаты, то есть объем средств, которые домохозяйства могут направить на потребление, уменьшается. Так что нужен другой механизм, в качестве которого и выступает рабочая сила в странах, пребывающих в состоянии модерна. И отказаться от этого механизма без разрушения системы потребления «постиндустриальных» товаров, скорее всего, невозможно.
И вот здесь принципиальным становится еще один феномен ПМ, который не должен зависеть от того, реализован он уже на нашей планете или нет. Дело в том, что хоть раз появившись, ПМ, уж коли он представляет из себя исторический феномен, должен постепенно расширять сферу своего влияния на все человечество, на все общества и территории. И надо отметить, что идеология и философия современного американского общества нацелена как раз на такое развитие событий. «Распространение демократии», а вся американская внешняя политика активно демонстрирует соответствующие направления действий, связано именно с этой «объективной исторической реальностью» в понимании современной американской элиты. Которая искренне убеждена не просто в неизбежности своего мирового лидерства, но и в том, что он носит абсолютно объективный, исторически детерминированный, характер.
Самое замечательное при этом состоит в том, что такая политика разрушает то окружение, «периферию» США, которое состоит из государств эпохи М. Разумеется, это абсолютно соответствует философской и исторической теории, но зато принципиально противоречит той экономической базе, на которой и базируется информационная, «постиндустриальная» структура американской экономики. Иными словами, та философская, историческая, идеологическая, политическая база американского общества, ее элиты, которая обеспечивает и глубоко, на несколько поколений, «эшелонирует» современную внешнюю политику США, во всех ее проявлениях, от официальной дипломатии до тайных операций ЦРУ, от Голливуда до андеграунда, реально направлена на уничтожение того «разрыва» между США и окружающими его странами, который жизненно необходим для получения экономического ресурса, обеспечивающего само существование этого общества!
Можно привести (виртуальную) историческую аналогию. Базой традиционного общества, «премодерна», была сельская община. И ее сила была в том, что при тех технологиях, которые были в то время, сельским хозяйством занималось как минимум 80% всего населения. Понятно, что именно их отношение к жизни доминировало в обществе. Сейчас в США непосредственно сельскохозяйственной деятельностью занимается от силы 4% населения, что, разумеется, полностью ликвидирует какую-либо возможность восстановления традиционного общества. Но представим себе, что во времена Средневековья, жители какого-нибудь города начали бы активно и быстро разрушать окружающие его сельские общины, с целью привить ее жителям «новые», «единственно верные» городские ценности. Кто и как бы их после этого кормил?
Отметим, что в процессе промышленных революций XVI-XIX веков как раз и происходило отмирание сельских общин, но тогда это сопровождалось серьезным повышением производительности труда в сельскохозяйственном производстве. А современные информационные технологии роста производительности труда в традиционных отраслях не дают! А значит, и не могут быть базой для смены общественно-исторического этапа.
Для того чтобы иметь полное моральное право говорить о правильности изложенной выше версии, необходимо дать ответ еще на один очень важный вопрос. Почему упомянутые выше несоответствия не были отмечены американскими (точнее, «западными») специалистами? Ведь исследованиям Маккинзи (более ранние тексты написаны на русском языке и, скорее всего, были проигнорированы) уже несколько лет? Без ответа на этот вопрос неминуемо будут возникать подозрения в наличии в приведенных выше рассуждениях каких-то серьезных (хотя, быть может, глубоко скрытых) «проколов». Но такой ответ существует.
Дело в том, что в «западной» экономической литературе полностью отсутствует (за исключением работ Л.Ларуша и его школы) системное описание возможных последствий предстоящего (вероятного, или, если принять концепцию настоящей статьи, практически неизбежного) экономического кризиса. Если в 90-е годы это еще можно было бы списать на последствия засилья монетарной экономической школы и/или тоталитарный характер американского общества, то в последнее время, когда отдельные критические явления американской экономики широко обсуждаются, такое объяснение становится уже явным упрощением ситуации. Но если принять изложенные выше доводы, то ответ становится понятным.
Современные «западные» ученые, как и весь американский истеблишмент, уже давно внутренне приняли концепцию «постиндустриальности» американской экономики, они давно мыслят в рамках тех новых, частично реально, а частично виртуальных феноменов современного американского общества, которые для них олицетворяют построенный ПМ. Признать свою ошибку и полностью перестроить всю систему доводов, всю логику рассуждений, – на это нужно не просто гражданское мужество ученого, это требует еще и выдающейся смелости для борьбы с достаточно консервативными социальными и государственными институтами, незаурядных интеллектуальных способностей и достаточно большого времени.
Более того, это требует (пусть на время) отказаться от базовых основ самосознания американского общества – права на лидерство в мире, базирующегося на том, что оно построило наиболее адекватное и «идейно чистое» общество на базе «протестантской этики». А если еще учесть, что все эти концепции глубоко, на несколько поколений, эшелонированы в рамках системы воспитания, образования, карьерного движения... В общем, если для европейских ученых это еще можно, хотя и трудно, представить, то для живущих в США, в которых и сконцентрированы на сегодня большинство научных центров, это представляется абсолютно невозможным.
Именно по этой причине не могут американские специалисты признать и ту систему доводов в пользу неизбежности мирового финансового и экономического кризиса, которую построили в последние годы российские экономисты, в том числе, автор этих строк. Поскольку тот язык, который выработался в «западном» научном сообществе, включает в себя логику реальности ПМ в американской действительности, в частности, «постиндустриальной» экономики, как имманентную составляющую. Ее элементы присутствуют во всех логических построениях, определениях и схемах, причем встроены в них абсолютно «намертво» и не могут быть выделены (а тем более, удалены) в явном виде.
А в описаниях российских ученых (особенно, получивших образование в советское время) эта логика, напротив, полностью отсутствует – хотя бы потому, что заменена логикой исторического материализма. Такое мощное несоответствие не дает возможности осуществить буквальный перевод, требуется создание очень сложного «метаязыка». Для очень многих языков (таких, например, как китайский) такие метаязыки абсолютно необходимы, автор этих строк неоднократно сталкивался с крайней сложностью в понимании, например, китайского представления о развитии современной геополитики, даже в изложении такого известного специалиста, как А.Девятов. Но в случае китайского языка, создание метаязыка для перевода было вызвано ясно выраженной общественной потребностью, которая в случае российских экономических теорий полностью отсутствует. Это хорошо видно, например, у Линдона Ларуша, который вынужден использовать достаточно сложный в понимании и совершенно непредставимый в цифровом описании термин «физическая экономика», поскольку не может себе позволить использовать для описания негативных изменений в структуре экономики совершенно чуждых и откровенно для американского уха «устаревших» терминов межотраслевых балансов.
Можно предположить, впрочем, что в случае начала крупного мирового кризиса, он как раз и станет тем фактором, который стимулирует для американского общества необходимость создания метаязыка перевода современных достижений ряда неамериканских экономистов на язык, доступный и понятный американской элите. А пока невозможно даже предъявить претензии к «западным» экономистам за то, что они игнорируют работы российских коллег, поскольку последние просто находятся для них за пределами официально признанных научных рамок.
Но если приведенные выше рассуждения о фантомности ПМ в современной жизни признать адекватными, то становится понятно, что элиты США, до недавнего времени мирового экономического и до сих пор реального финансового лидера, находятся в глубочайшем идейном кризисе. Несоответствие ее внутренней философии, построенной многими поколениями американских интеллектуалов и реально воспринятой всем обществом, экономическим реалиям сегодняшнего дня, привело к невозможности для американского общества понять и принять истинные механизмы начавшихся проблем. А поскольку причины, вызвавшие эти механизмы к жизни, лежат гораздо глубже чисто экономических явлений, то ни «чистые» экономисты не в состоянии их описать в рамках своих узкопрофессиональных терминов, ни само американское общество не готово признать язык тех (в большинстве своем, иностранных) специалистов, которые описывают происходящие процессы в рамках чуждых ему принципов.
Более того, этот внутренний раскол американской элиты не дает возможности выхода из современного финансового-экономического кризиса, сохранения текущей экономической парадигмы, даже если таковые возможности объективно существуют. Поскольку само направление мысли элиты США, тот сектор, в рамках которого она планирует и разрабатывает будущие планы и действия, связано с идеологической унификацией мира, его приведение к «единственно верным» американским образцам. А «заморозить» текущую ситуацию, продлить действующую мировую экономическую модель на неопределенный срок можно только за счет увеличения пока существующего разрыва между США и другими индустриальными странами – причем разрыва не экономического или военного (что в рамках американской идеологии как раз приветствуется), а идеологического!
Грубо говоря, американское общество требует, чтобы весь мир пребывал в состоянии ПМ, только США были бы в нем единственным гегемоном. Но в реальности, для поддержания современной финансово-экономической модели необходимо, чтобы в состоянии ПМ пребывало бы только общество «золотого миллиарда», или даже исключительно США, а весь остальной мир существовал бы в рамках М., в радикально отличными идеологическим базисом.
И такой раскол американских (точнее, «западных») элит не может не привести к глубоким кризисам во всех общественных процессах, проходящих сегодня в мире. Эта «общественная шизофрения» видна и в политике, и в экономике, и в национальных и межрелигиозных отношениях. И до ее преодоления рассчитывать на серьезное улучшение положения в мире не приходится.

М.Хазин, май-ноябрь 2005 года.

Литература:

[1] Ю.М.Осипов, «Постмодерн», альманах «Философия хозяйства», N 6 (36), 2004 г., стр. 260-282.
[2] А.Б.Кобяков, М.Л.Хазин «Закат империи доллара и конец «Pax Americana», М.: Вече, 2003, 368 с., серия «Новый ракурс».
[3] О.Григорьев, М.Хазин, «Добьются ли США Апокалипсиса», «Эксперт», N 28 (239), от 24 июля 2000 г.
[4] М.Хазин, «Конец сказки о «новой» экономике», «Русский предприниматель», N 6 (7), сентябрь 2002 год.

Автор: Михаил Хазин

источник - http://worldcrisis.ru/crisis/170860


katehon

Кредит доверия - 02.06.2010: Михаил Хазин

кризис, Новости, что происходит?, экономический кризис, борьба за власть, просто о сложном, В мире

Хазина всё‑таки вернули в эфир. Целый месяц не было ради кого включать это радио ;-)

читать стенограмму

источник — http://echo.msk.ru/programs/creditworthiness/684271-echo.phtml

2 комментария

katehon

Андрей Кобяков: Конспирологическая версия кризиса евро

В мире, что происходит?, экономический кризис, кризис

Круглый стол ПРОБЛЕМЫ ЕВРОЗОНЫ: ЧТО ЖДЁТ ЕВРО И РУБЛЬ? Москва, 12 мая 2010


katehon

О стэнфордской группе, поездке Дворковича в Калифорнию, нелепости подражания "Кремниевой долине". Д. Фримен, 2010.04.27.

геополитика, экономический кризис, кризис, что происходит?, В мире

Представитель Линдона Ларуша Дебра Фримен дала интервью LPAC‑TV (www.larouchepac. com) о своем визите в Стэнфордский университет в апреле 2010 года, разъясняя отрицательный эффект выступления там Аркадия Дворковича.

2 комментария

katehon

М.Задорнов. Коекакеры (2010)

что происходит?

одно из последних интервью Михаила Задорнова перед уходом в творческий отпуск до 2012 года


katehon

Нашествие греческих варваров

кризис, экономический кризис, что происходит?

Погромы в Греции — это протест варваров против современной цивилизации. Страна трагическим образом оказалась потерпевшей от кризиса, и ее жители не могут выразить свой протест другим способом. Анатолий Вассерман анализирует поведение греческих радикалов и прогнозирует, во что могут перерасти эти события.